"Олег Арнаутов: визуальная и этическая правда естественного взгляда"

​

Подруга думы праздной, 

Чернильница моя

А.С.Пушкин

 

Звонкий маятник, качаясь, 

Делит время на куски.

Даниил Хармс

 

 

Современная культура настойчиво стремится сохранить исчезающие мгновения естественной жизни. Она переживает ее фазовые состояния как органическую целостность, рассматривая образ ступенек нисхождения и восхождения в непрерывности ткани лестницы бытия. Искусство Олега Арнаутова принадлежит этому вектору, его дискретному атомизированному феномену, когда визуальный образ соединяет в настоящем незримости прошлого и будущего. Художник изучает поведение человека в момент его перехода из тесного интерьерного пространства в экстерьер, в возможность новых, пока еще не наступивших ограничений и погружений в бесконечности прикосновений, которые всегда следуют за человеческим взглядом. Выход из троллейбуса, машины, из квартиры, регулярная обыденность, ситуация, в которой поступок как-бы отсутствует, скольжение в простых измерениях… Герои Олега Арнаутова застывают в созерцании перед окном, перед дверью, между сном и явью, в драматургии намерения, соблазне желания, где цель еще не проявлена, но ее присутствие осознается только в неопределенности мерцающего действия. Фиксация мгновения предполагает непрерывное «фотографическое» наблюдение, в котором образность утверждается простыми технологиями – перо, тушь, бумага, превращаясь в художественное свидетельство, в органику волшебного факта - естественного выдоха и вдоха. Этот цикл обладает волновой феноменальностью, его продолжительность живет вне пределов, его монтаж реализуется фразами, в которых с трудом устанавливаются начала и концы. 

Взгляд Олега Арнаутова несет в себе особую сосредоточенность, он полон внутренней энергии,  в своих вертикалях и горизонталях, в их скрещениях формируя целостное единство прямой и обратной перспективы. Каждый его рисунок включает в свою образность сложную систему координат, позволяя реальности стремительно приближаться к нам, притягивая к себе, структурируя визуальные «магнитные» поля. Как в парадоксальном сне все ее измерения обрушиваются на нас, оставляя наши чувства неподготовленными к этой встрече. Неожиданность этих новых связей, их сгущения, оплотнения, уникальные коммуникации, накапливая критические массы, открывают универсальные слои пространственных диалогов и эстетических игр. Олег Арнаутов разрушает игру по правилам “game”, предоставляя исключительные возможности свободного существования в ее паузах, в импровизированных лакунах, переводя все контексты в непосредственность  интуиции “play”. Пользуясь абсолютно простыми средствами, художник добивается эффекта личного присутствия в происходящем, утверждая наше с ним единство в каноничности простых действий – в желании нажать на дверной звонок или выключить будильник, в созерцании самых незначительных предметов, заставляя зрителя понять, что эти действия связывают нас с потаенностью ритуала, с теми скрытыми тайнами, когда самое знакомое неожиданно становится откровением. 

Олег Арнаутов рассматривает непреднамеренность как уникальное событие, случайность как недетерминированный спутник судьбы, вовлекая в свои магические пространства каждого, как сказал бы Франц Кафка, кому небезразлична ситуация пробуждения.

 

Виталий Пацюков

​

------------------------------------------------

«График «технотронного века»»

Олег Арнаутов (ему немногим более тридцати) - художник молодого поколения. Он работает неспешно, пробует себя в разных областях творчества. Если вам попадал в руки изысканно оформленный альманах «Дядя Ваня», то считайте, что с Арнаутовым вы уже знакомы: оформление сделано им.

Арнаутов из тех графиков, кто возвращает своему искусству его, так сказать, первозданный смысл, бесконечные оттенки взаимодействия черного и белого, выявляет неисчерпаемые резервы такого взаимодействия.

Графика Олега Арнаутова никоим образом не копирует фотографию, не подражает ей и даже не использует «фотоприемы». Так же, как и «киноприемы», и «телеприемы». Но Арнаутов как бы помнит о фотографии, ориентируется на то, что и наш зрительный опыт - это опыт людей «века фотографии», «века технотронных искусств». И тогда возникают тонкие, поэтичные листы Арнаутова, в которых соединяется «чистая графика» и наш опыт восприятия фотографии. В других листах и вовсе, как на телеэкране, появляется «сетка» антарэкса, лист делит-я на квадраты, каждый живет своей жизнью. В одном - изображение, в другом - совсем другое изображение, странно монтирующееся с фрагментом первого, помещенным в соседнем «отсеке». Или вдруг «деталь быта» (скажем, шляпа или старый башмак) обретает на одном из листов странную монументальность, становится то ли «памятником себе», то ли монументом своему неведомому владельцу. А может быть, это просто вещь напомина-ет о человеке, скучает без человека…

Мир графики Олега Арнаутова всегда очень материален и очень поэтичен. В нем зачастую одновременно звучат и грустная, и ироническая ноты. Но всегда это мир сочувствия, сопереживания. Оттого, наверное, так удаются Арнаутову и образы детей, и сцены из жизни стариков. И - немногочисленные в его творчестве портреты тех людей, суть личности которых - в тонком, умном соединении печали и иронии, сочувствия и сопереживания.

​

В.Г. Кисунько

------------------------------------------------
 

«Бывают ли на небе лужи?»
 

Самое важное для художника - способность сохранить непосредственный, детский взгляд на мир, увидеть то, что мы с вами подчас не замечаем, пропуская в бесконечной череде обыденного удивительное.

Именно с этой точки зрения интересны работы Олега Арнаутова. Конечно, это не просто впечатления, а стремление постичь, проникнуть в глубину привычного и превратить реальное в своего рода символ.

В этой графике легко соединилось мастерство и тот самый первый взгляд на все, что нас окружает, - на стертые ступени лестницы, по которой каждый день подымаемся и спускаемся мы, не замечая, - на отраженный в мок ром зеркале асфальта соседний дом, мимо которого ходим мы, не замечая, - на лица стариков, сидевших на скамей-ке тихого сквера еще вчера, на лицо спящего ребенка. Мы большей частью опоздали всматриваться и запоминать, и только благодаря художнику, его обостренному ощущению времени нам дано вновь увидеть все совсем рядом. Как в детстве - крупным планом.

Маша Михайлова
------------------------------------------------
 

«Он рисует наших детей и стариков»

Позвольте представить: Олег Арнаутов, художник, который рисует город, людей (может, и вас когда-то нарисовал?), рассказывает про них и делает это очень лаконично и с умом.

«Я никогда не хотел стать,- говорит он о себе. - Я хотел просто быть и делать то, что считал правильным».

Арнаутов позволил себе не поступать ни в один вуз, потому что считал это бессмысленной тратой времени, которое дорого, и деньги зарабатывает мозгами, а не дипломной корочкой. Он не дает обычной рутине задавить себя, потому что богат: может писать картины и стихи.

Свою книжку стихов Олег Арнаутов открывает небольшим рассказиком. О том, как встретил друга и поговорил с ним ни о чем: «Учился - Женился. Развелся, Есть сын. Выставляю картинки. Говорят, хороший график… Женился второй раз, и ждем уже. Хотелось бы мальчика. Но что за этим пересчетом, что?..» Ну действительно, знакомая нам повседневность… Удивляться нечему и даже немного скучно. Но это начало книжки, а вот - картинка. «Тени на асфальте». Действительно, асфальт и две тени, взрослого и малыша. За руки. Асфальт - с трещиной и человечками, нарисованными мелом. Кажется, это утро. И весна. И можно больше ничего не говорить. Просто понятно, что есть вот два существа, очень друг другу необходимые, и что им весьма неплохо стоять и смотреть на свои тени, тем бо-лее что асфальт именно такой, какой должен быть в это утро, - сухой, шершавый и со следами мела.

Здесь не надо ничего объяснять, потому что все узнается - ситуация, люди, город. В работах Олега Арнаутова именно это очень важно. Он фиксирует те моменты, которые знакомы каждому и которые каждый «на автомате» не замечает. Они лежат где-то в памяти, как стопка фотографических снимков, к которым привыкли. А между тем жизнь есть и в них. Вернее, именно в них - жизнь.

Одна из картин Олега, бывшая заглавной на недавней выставке в ЦДХ, называется «Земля в раме». А вы знаете, что та-кое «земля в раме»? Попробуйте вспомнить. когда-нибудь вы наверняка ждали троллейбуса или автобуса на остановке и на-верняка видели; в асфальте есть квадрат земли, выложенный решетками, а и нем посередине - пень от росшего здесь некогда дерева. Еще видны два ботинка, наступающие на эту решетку, детский и взрослый, мужской.

Олег рисует «кадрами». Вот «Двери открываются», и мы видим так, словно сами выходим из троллейбуса, - покрытые рифленой резиной ступени, по-ручень. лужу с окурками в щели между выходом и тротуаром и опять ботинки - свой и того, кто собирается зайти.

Такое ощущение города и жизни близко многим фотографам.

Но городские сюжеты Олега Арнаутова вовсе не эстетика ради эстетики. Скорее, это любовь (»…постигая красоту обыкновенного, неожиданно ощущаешь, что полюбил это все…»). Причем его любовь настолько искренна, что, посмотрев на нарисованное, порой испытываешь неловкость, как когда случается выслушивать признание.

Однако графика Олега Арнаутова - это не только эмоции и наблюдения, это еще и уроки жить честно с самим собой. «Три старика и Мавзолей», «Старость», «Пассажир» снова дают нам возможность узнать в этих стариках своих. Своих род-ных стариков. Это не всегда легко, потому что узнавать не всегда хочется.

Конечно, в работах Олега Арнаутова важно не только содержание. Он отвечает за каждый свой штрих, и прошло десять лет, прежде чем получилось то, что понравилось ему самому. А чтобы оно получилось, Олег каждое утро, как на дежурство, бегал на этюды, работал дворником, вел какието кружки в школе, чтобы была хоть маленькая, но мастерская.

«Я люблю жить и люблю рисовать, - говорит он. - Может быть, я художник?»

Екатерина Брезгунова

​